Перед встречей Байдена и Путина американским спецслужбам в Литве нужно показать, что созданная ими инфраструктура по-прежнему работает, привлекает отмобилизованных людей и продолжает международное давление. С этой целью активно используют лиц (эмигрантов из стран бывшего Советского Союза), ранее переехавших в Литву. Несмотря на временный статус, фактически эти люди находятся в полностью зависимом положении, так как оформление документов на постоянное место жительства может занимать до полугода. Во время этого периода фактически невозможно свободно учиться, работать и перемещаться по ЕС. И если коллеги из Польши эту бесправную рабочую силу используют в основном на грязных подсобных работах, то в Литве таких лиц принудительно, в том числе под угрозой лишения временного статуса или увольнений, заставляют ежедневно пикетировать посольства стран Евросоюза, а также дипмиссии Беларуси и России. Ситуацию анализирует депутат Палаты представителей, член Компартии Беларуси Сергей Клишевич.
Если такая деятельность поначалу велась с энтузиазмом, то по истечении почти года апатия, депрессия и разрыв социальных связей максимально дали о себе знать. Для большинства активистов уличная работа от американских шефов выглядит как бессмысленная принудиловка, когда по команде сверху необходимо сопровождать ту или иную информационную акцию.
При этом в Литве изначально действовало несколько оппозиционных штабов, и надо сказать, что вновь прибывшими лицами профессиональные оппозиционеры либо брезгуют, либо специально от них дистанцируются. Если «элиту» составляют опытные бойцы грантовых структур, с которыми американцы работают напрямую, то в низшем звене трудятся абсолютно случайные люди, далекие от политики и которые имеют нулевую профессиональную подготовку. Общая стратегия им малопонятна, и внутренняя картина действий выглядит как простое затыкание дыр для американской отчетности. Вместе с тем отойти от оппозиционной деятельности они тоже не могут. Как правило, рабочих профессий они не имеют, дипломы о высшем образовании подтвердить не могут, политической ценности не представляют. Многие также не могут вернуться на родину, так как проходят по уголовным делам либо не имеют точной информации о своем процессуальном статусе. Уехать можно было свидетелем — а вот вернуться, например, уже обвиняемым.
Поэтому в целом все вернулось на те рельсы, по которым оппозиция ездила не один год — это имитация протестной активности, информирование о диссидентских группах и международная деятельность строго в предоставленном американцами «коридоре». Однако наивно думать, что американцы изобрели что-то принципиально новое. Попытка государственного переворота в августе 2020 года полностью укладывается в схему работы американцев еще с польской «Солидарностью» сорокалетней давности. Отдельные приемы были ими модернизированы, однако и подготовительный этап, и забастовочная кампания, и средства международного давления при детальном сравнении выглядят весьма схоже. Проведем ликбез о действиях американских спецслужб на примере польского профсоюза «Солидарность» и сравним их тактику с событиями в Беларуси.
Подготовительный этап: «наведение мостов»
С конца 1960 годов в отношении Польши действовала стратегия, названная «политикой наведения мостов». Главная ее цель, по определению госсекретаря Раска, состояла в том, чтобы «мирными средствами поощрять в коммунистическом мире эволюцию к открытым обществам». В этом контексте США рассматривали экономические связи со странами социализма, продажу требующейся им техники и технологий, предоставление торговых кредитов и займов в качестве эффективного средства, которое заставит эти страны пойти на политические и идеологические уступки. В итоге западные банки постепенно начали приобретать роль «финансового полицейского» Польши.
Это привело к тому, что организационная инфраструктура оппозиции свободно создавалась под защитным зонтиком западных кредитов. При этом польским властям навязывались правила игры в отношении растущего диссидентства. Как говорил директор Института партии при ЦК ПОРП Косецкий, «деятельность антисоциалистической оппозиции была хорошо известна бывшему политическому руководству страны, которое, однако, стремилось выглядеть перед Западом либеральным, достойным доверия тех, кто давал Польше финансовые займы».
Таким образом, основным защитным средством, обеспечивающим свободу действий антисоциалистической оппозиции, являлся финансовой зонтик. В белорусском случае предметом гарантий для оппозиции выступали, скорее, контакты с Западом как таковые, даже без финансовой помощи. Однако на завершающем этапе мог иметь место и сговор банковского сектора, который в ряде случаев имеет внешних собственников, либо имитация такого сговора, через вовлечение Бабарико в политическую деятельность.
Создание оргструктур оппозиции
Как и в нашем случае, под организационной инфраструктурой польской оппозиции подразумевалось создание подпольной сети. Она сводилась к двум основным постулатам: а) сеть антисоциалистических организаций должна быть сформирована задолго до начала «взрыва», чтобы руководить его подготовкой; б) основные кадры должны рекрутироваться из буржуазной и мелкобуржуазной среды (хотя в качестве витрины протеста не исключались и отдельные рабочие деятели).
В соответствии с запланированным двухслойным составом будущих сил сопротивления (управляемый рабочий класс и управляющая элита — интеллигентские слои), распределялись обязанности и между имеющимися в распоряжении ЦРУ и других западных спецслужб информационными каналами идеологического воздействия. Так, радиостанция «Свободная Европа», вещающая на языках народов восточноевропейских социалистических стран (передачи на польском языке составляли 60%), «Голос Америки», «Немецкая волна» и другие западные правительственные радиовещательные службы нацеливались на пропаганду в примитивной форме, предназначенную для масс.
Одновременно происходило прямое обучение «элитарной» аудитории методам и формам нелегальной работы, способам конспирации. Однако, несмотря на более качественную подготовку интеллигенции, именно части рабочего класса предназначалась роль главного дестабилизатора всей общественно-политической обстановки в стране. Как и в нашем случае — основной социально-политической силой (или ее имитацией) должны были стать стачкомы крупных предприятий. Вместе с тем провал стачек стал ключевым моментом переворота в августе -сентябре 2020 года. Без хотя бы номинального участия рабочих в белорусских протестах по факту получился очень разнородный социальный состав — женщины, неработающие, асоциальные элементы, айтишники, которых сложно было позиционировать как представителей всего населения республики.
Бжезинским, который на тот момент являлся советником президента Картера, были обозначены два основных варианта действий «Солидарности». В качестве предпочтительного рассматривалось создание коалиционного правительства из умеренных работников госаппарата, независимых экономистов, деятелей оппозиции и представителей церкви. Формирование такого разношерстного плюралистического правительства должно было стать промежуточным этапом на пути создания истинно прозападного правления. В этом случае, констатировал Бжезинский, «процесс разложения будет длительным».
При этом он обозначил последовательность в реализации схемы длительного «эволюционного реформизма»: от идеологической эрозии к дестабилизации политической системы, а затем к коренным переменам в общественно-экономическом строе.
Как и в белорусском случае, неопределенность установок и лозунгов вполне устраивала организаторов, поскольку позволяла повернуть их в нужный момент в желательное русло. Предусматривался и другой, менее желательный, но допустимый американцами вариант. Если по первому варианту возникнут непредвиденные препятствия, Бжезинский не исключал вооруженное «антикоммунистического восстания».
В нашем же случае, очевидно, организаторам казался более предпочтительным быстрый силовой вариант, в течение месяца. Был обоснованный, по их мнению, расчет на то, что в случае затяжного силового варианта (например, неделя активных беспорядков) нас может не поддержать Российская Федерация и начать контактировать с оппозицией. Длительный же вариант августовских событий был второстепенным и хуже проработанным. В частности, не получилось остановить предприятия; а в вузах на первом этапе вообще отсутствовали стачкомы, их просто не подготовили, рассчитывая завершить все до 1 сентября.
Сетевая структура протеста
По замыслу организаторов, «инфраструктура демократии» в Польше должна была представлять собой триединство: свободные политические организации, свободные профсоюзы и свободная пресса. Начинать следовало с политических штабов, которые затем стимулируют создание свободных профсоюзов и свободной прессы. Тем самым подпольем создается система как бы параллельных, или, другими словами, альтернативных структур антивласти, дезорганизующих государство. В дальнейшем, в процессе мирной контрреволюции, они постепенно и неприметно заменяют институты социалистического государства.
Польскому подполью было рекомендовано приступить к сколачиванию самоуправляемых инициативных групп, которым надлежало стать опорными пунктами будущей антивласти. Инициативным группам вменялось в обязанность выпускать собственные нелегальные издания, а также использовать для своих целей легальную печать в Польше, особенно религиозную, и любые официальные общественно-политические институты. Так начался интенсивный процесс создания подпольных структур.
Как и в белорусском случае, эти структуры должны были действовать параллельно власти. Так, Координационный совет первоначально (до его расширения) формировался по профессиональному признаку, из расчета возможного номинального замещения органов власти — МИД, силовых структур, министерства образования, отдельных государственных СМИ.
Реальное и номинальное руководство протестами
Помимо номинального политического штаба, так называемого Комитета общественной самообороны, в Польше действовала и законспирированная организация, ни разу за все время кризиса не появившаяся на польской политической сцене. Речь идет о Польском независимом соглашении (ПНС).
Организационная схема ПНС во многом воспроизводила принципы деятельности и строения масонских лож и мафии. Она осуществляла функции троякого рода: во-первых, организатора и координатора деятельности антисоциалистической оппозиции во всех ее проявлениях и формах: нелегальной, полулегальной и открытой; во-вторых, политического руководителя всей подпольной сети — и на этапе подготовки контрреволюционного выступления, и на время самих событий; и, наконец, в-третьих, ПНС служила главным каналом связи польской оппозиции с ЦРУ и другими спецслужбами.
Это была предельно узкая, элитарная подпольная организация (порядка 60 членов). В перспективе она должна была стать центром формирования высшей иерархии «новой Польши». «Она объединяла, — как подчеркнула в июне 1983 года газета «Жолнеж вольности», — только избранных, преисполненных чувства превосходства над «простонародьем», что предписывало ее членам готовиться к осуществлению высшей власти после реставрации капитализма в стране».
В нашем случае — это руководители крупных Telegram-каналов, ряд «независимых» блогеров, сотрудники грантовых СМИ, костяк волонтерских организаций, проявившиеся и непроявившиеся перебежчики во власти. Причем все они были сведены вместе до острой фазы, минимум за год-два, но, скорее всего, имели о перевороте только общее, схематичное представление.
В Польше деятельностью ПНС руководил так называемый учредительный комитет, большая часть членов которого постоянно находилась на Западе, осуществляя непосредственные контакты с подрывными центрами. Одновременно с конспирацией ПНС активно насаждался миф о появлении оппозиции как стихийной реакции различных слоев польского населения на ошибки властей (как и в нашем случае). Однако и в польском, и в нашем случае без целенаправленной работы контрреволюционных элементов недовольство не вылилось бы в разрушительные действия, а нашло другие, пусть критические, но конструктивные формы.
Публичные органы оппозиции
Публичный орган управления, ранее упомянутый Комитет общественной самообороны (КОС) был задуман как плюралистическое объединение, способное собрать всех, кто был готов выступить против существующего строя в Польше. На первом этапе развития контрреволюционного процесса, согласно планам операции, неважно было, какой именно хотят видеть будущую Польшу члены КОС; главной объединяющей идеей становилось лишь одно — неприятие политического режима.
В нашем случае по лекалам КОС были скопированы принципы организации сначала «Страны для жизни», а впоследствии координационного совета. Они точно так же не имели внятного идеологического направления, и формировались по принципу «мы все против власти».
Этот разношерстный идеологически, но единый по главным политическим целям конгломерат должен был стать, во-первых, центром, от которого должны были отпочковаться специализированные подпольные организации, работающие в разных социальных слоях и с разными профессиональными группами, и, во-вторых, политической школой для подготовки руководящих кадров различных партий в будущей плюралистической Польше. То есть заранее формировался костяк «парламентской республики» после изменения конституции, потому что из относительно монолитного польского общества надо было сформировать некие плюралистические фракции.
В нашем случае велась очень похожая имитационная работа. Telegram-каналы, которые выступали от имени учителей, врачей, военных, как правило, реального отношения к своим социальным группам не имели. Однако наличие таких имитационных структур — принципиальный момент для признания Западом нового «плюралистического правительства», в отличие, к примеру, от военной хунты, которое международное сообщество не признает. Такое переходное правительство, имитирующее отдельные социальные группы в своем составе, должно было прийти к власти в августе.
Однако действия правоохранительных структур, в том числе органов государственной безопасности, на первоначальном этапе позволили ликвидировать силовой костяк переворота, а затем — легальные и полулегальные структуры, которые должны были взять на себя функцию власти.
Поэтому сегодня американцами общая стратегия действий не определена. Они могут активно работать только с тем контингентом, который находится за рубежом. И скорее всего, остатки оппозиции постараются «законсервировать», чтобы использовать при удобном случае. Общие же контуры американской тактики станут более понятны после ближайших российско-американских переговоров.
Сергей Клишевич, депутат Палаты представителей