В первых числах января военкор Симонов, находящийся в Бахмуте с бойцами ЧВК «Вагнер», опубликовал короткое предупреждение: ВСУ используют в боях некое химическое оружие, от которого несколько «музыкантов» получили ожоги слизистых и дыхательных путей. Большинство оценок «с диванов» свелось к тому, что речь идёт о банальном слезоточивом газе, ну а поскольку сообщение было только одно, оно быстро затерялось в водовороте других новостей с бахмутского участка.
Но вот 11 января появилось видео с той стороны фронта. На нём фашистские Кулибины, сидя в каком-то подвале, то ли собирают, то ли перебирают большое количество кустарно выглядящих квадрокоптеров, а начальник этой шарашки с позывным «Мадьяр» гордо демонстрирует хранящиеся в холодильнике металлические сосуды размером с пивную банку. Заканчивается ролик предупреждением, что всё это полетит на головы русских солдат, очевидно, с тех самых дронов.
Сложив два и два, неизбежно приходишь к выводу, что разговоры о химоружии у фашистов – не байка, и что это не стандартная полицейская «Черёмуха», а нечто иное. Переход киевского террористического режима к таким средствам нисколько не удивляет, интересно другое: что за отраву нахимичили жовто-блакитные «изобретатели», и как они могут её использовать?
«А если уронишь? – К счастью, погибнем только мы»
Если говорить в общем, то диалектика использования химического оружия непроста: с одной стороны, его не зря причисляют к оружию массового поражения, но с другой – реальная боевая эффективность ХО всегда была под вопросом. Даже в Первую мировую войну, когда боевые отравляющие вещества применялись массово и разнообразно, случались очень неприятные конфузы типа «мы вылили на врага столько-то тонн хлора, фосгена и иприта – а он не вымер в своих окопах!»
Характерно, что подобное случалось даже в 1915-1916 гг., когда средства противохимической защиты были рудиментарными и малоэффективными, а уж с появлением полноценных противогазов современного типа и первых противохимических накидок, «сбои» в работе химоружия стали регулярными. Появившиеся в конце 1930-х гг. БОВ нового поколения, обладающие нервно-паралитическим действием и гораздо более смертоносные, не попали на поля сражений по многим причинам, но главной из них была всё та же непредсказуемость результатов.
Успех применения химоружия в гораздо большей степени, чем для других средств поражения, зависит от природных факторов: играет роль не только направление ветра, но и температура, влажность, даже интенсивность солнечного света. Осколочно-фугасный снаряд универсален, тогда как химический не пробьёт (ни в каком смысле) современную боевую машину и не развалит блиндаж, а для надёжного «протравливания» местности – то есть, для создания определённой концентрации отравляющего вещества – таких снарядов нужно немало. При этом химические боеприпасы требуют специальных условий хранения и гораздо более трепетного обращения, чем любые другие.
Короче говоря, в большинстве случаев химическое оружие проигрывает классическому по соотношению «эффект/затраты». Тем не менее, как минимум одна фашистская мастерская всё же взялась за производство его носителей, как водится, из кизяков и палок.
«Главный конструктор» из украинского ролика благодарит за предоставленную отраву некоего «Шамана» из 63-й бригады, и можно подумать, что тот собственноручно намешал нечто особенное, но ёмкости заводского происхождения и хранение в холодильнике дают предположить, что в них – синильная кислота. Похоже, что «Шаман» просто реквизировал (а не украл!) партию кислоты в какой-то подвернувшейся под руку лаборатории.
Синильная кислота – весьма ядовитое вещество удушающего и общетоксического действия, тем забавнее, что «украинские учёные» работают без каких-либо средств защиты. Ампулы с кислотой к дронам крепятся намертво, без возможности сброса, но и каких-то выливных клапанов на них нет – видимо, готовый аппарат представляет собой «токсичного камикадзе», а сосуд с ядом около цели вскрывается подрывом пиропатрона, который распыляет кислоту в небольшом радиусе.
Функционально ли это? В принципе, да (если оставить за скобками проблему хранения боеготовых дронов, которые тоже нужно держать в холодильнике). Эффективнее ли это аналогичного квадрокоптера с обыкновенной гранатой? Можно предположить, что в специфических условиях (например, при зачистке замкнутого помещения) «токсичный камикадзе» даёт какие-то дополнительные преимущества, но общем и целом – едва ли. А важнее всего, что объёмы серийного производства таких химических снарядов точно не превысят числа украденных где-то ампул с кислотой.
«У него пятнадцать ракет, заправленных ядрёной отравой!»
Гораздо страшнее, что реализацией этой же идеи, но в большем масштабе, могут заняться не мастера-ломастеры из прифронтового подвала, а более квалифицированные специалисты по «оружию возмездия» в прямом подчинении Киева. Хотел того фашист «Мадьяр» или нет, но своим рекламно-пропагандистским видеороликом он приоткрыл ящик Пандоры (и, скорее всего, не расстроился).
Именно в качестве террористического средства потенциал «химии» гораздо выше, чем в качестве боевого оружия. В конце концов, главной целью террора является создание паники, а от самого словосочетания «химическое оружие» по спине пробегает неприятный холодок: на ум сами собой приходят кадры из голливудского фильма «Скала», на которых с жертв газа VX эффектно (и нереалистично) сползает кожа, и смутные воспоминания о теракте в токийском метро в 1995 г.
Киевский режим ещё до СВО вынашивал планы по использованию оружия массового поражения, но не химического, а биологического. Прошлым летом наши войска РХБЗ обследовали на территории Украины несколько биолабораторий, в которых были найдены и сельскохозяйственные дроны с распылительными устройствами – очевидно, их предполагалось использовать для рассеивания над «сепарами» культур болезнетворных микроорганизмов. Нетрудно представить себе аналогичное использование отравляющих веществ.
Технические возможности для атак с использованием «химии» в приграничье у фашистов есть. Беспилотник типа Mugin-5 или аналогичный коммерческий дрон, которые ВСУ используют в качестве камикадзе, одинаково легко поднимет 20 кило взрывчатки или столько же какой-нибудь отравы. При этом, даже когда БПЛА собьют, отравляющее вещество всё равно полетит на грунт и загадит какую-то площадь – эдакая «грязная бомба бедняка».
Хуже всего то, что для подготовки «оружия возмездия» могут быть использованы не промышленные химикаты, а настоящие боевые отравляющие вещества: если уж сектанты из запрещённой в РФ «Аум сенрикё» смогли синтезировать в кустарных условиях зарин, это тем более по силам персоналу настоящей лаборатории. Впрочем, и пролитое на людное место ведро обыкновенных инсектицидов создаст проблем.
Единственная причина, по которой Киев до сих пор не воспользовался химическим оружием для террора мирного населения – это страх уничтожающей ответной реакции. Конечно, случись что, западная пропаганда на голубом глазу завизжит о «самоотравлениях», но российское общество потребует немедленной ликвидации верхушки фашистского режима (сторонники чего есть и в нашем ВПР).
Проблема в том, что ухудшение обстановки на фронте и риск утраты западной поддержки заставляет Зеленского и присных отчаянно метаться в поисках какого-нибудь «чуда» – и никто не гарантирует, что их не занесёт на «химзавод», тем более что некоторые хлопцы на местах уже работают в этом направлении.
———————-
Украинские боевики похвастались изготовлением «грязных бомб».
Ранее бойцы «Оркестра» сообщали об использовании противником химического оружия на улице Трудовые резервы в Бахмуте.
На видео украинцы собирают летательные аппараты «камикадзе», предназначенные для сброса самодельных боеприпасов.
Предположительно, это капсулы с синильной кислотой, которые хранят в холоде. На видео можно как раз обнаружить холодильную камеру.
При падении такие снаряды ломаются, и газ из них распространяется по местности.
‘Невозможно сократить ядерный арсенал России без ее сотрудничества, поэтому мы должны убедить Путина в том, что его нынешняя траектория приведет к все большей и большей изоляции. Если Путин хочет, чтобы Россия стала увеличенной версией замкнутой Северной Кореи, пусть будет так. Но если Москва, в конце концов, захочет выйти из кризиса, мы должны предельно ясно дать понять, что ей нужно в себе изменить- сдать ядерное оружие ’