Витебляне по праву гордятся мостом имени Блохина, до 1973 года он назывался Новым. Впечатляющее сооружение соединяет берега Западной Двины в центральной части города, имеет протяженность 225 м.
Девяносто лет назад, когда о строительстве писали все газеты БССР, он казался восьмым чудом света.
В конце июня 1944-го года после восьми месяцев кровопролитных боев за Витебск наши части освободили левобережную часть города. Дорога в его западную часть лежала через единственный сохранившийся мост. Он имел стратегическое значение, и при отходе немцы его заминировали.
Почему ашистам не удалось взорвать этот крайне важный путь для наступающей Красной армии и что происходило на рассвете того июньского дня на Новом мосту? Как старший сержант саперной группы открыл путь для наступления целой армии во время операции «Багратион»?
От довоенного моста мало что осталось. Мост пережил три реконструкции, первая из которых в 1956 году едва его не уничтожила. Движение по мосту тогда пришлось резко ограничить, снизить скорость транспорта, чтобы не случилось беды. В 1968 году конструкцию попробовали укрепить, но лишь после генеральной реконструкции 1988–1992 годов, проведенной силами мостоотряда № 425, он обрел свою нынешнюю несущую способность.
Тогда саперам пришлось подрывать опоры – те самые, которые спас сержант Блохин, когда под вражеским обстрелом за две минуты до взрыва перерезал бикфордов шнур. Если бы он этого не сделал, судьба Витебско-Оршанской операции оказалась бы под вопросом. Возможно, это каким-то образом отразилось бы и на всей операции «Багратион».
Многомесячная осада Витебска советскими войсками 26 июня 1944 года наконец-то завершилась освобождением города. В половине четвертого утра немцы его оставили. По крайней мере, восточную часть Витебска, над которой еще накануне взвилось красное знамя. На западной, правобережной, стороне все еще шли бои.
Но немцы уходили, убегали. В нарушение приказа Гитлера, который, как доносила разведка, зимой 1943/44 года неоднократно приезжал в Витебск с инспекцией и всякий раз требовал от подчиненных город не сдавать: это щит Прибалтики, опорная точка всего остфронта, его сдача равнозначна катастрофе! Генералы элитных дивизий, прошедшие Москву (а именно такие кадры фюрер сосредоточил в Витебске), слушали и качали головами. Да, Гитлер повелел вассалам сражаться до последнего патрона. Но насколько это реально? И готовы ли они умирать за этот холодный город, испещренный трамвайными рельсами, за эти дома из красного кирпича?
Сапёры ВОВ несли тяжёлую, очень важную и опасную ношу. Бывало, что за одну ночь гибла половина, а то и две трети подразделения.
Воспоминания Будницкого, опубликованные недавно в российском проекте «Я помню», особенно ценны. Его рота 13-го отдельного штурмового инженерно-саперного батальона 3-й штурмовой инженерно-саперной бригады входила в резерв Верховного Главнокомандования и при необходимости перебрасывалась с места на место. С началом Смоленской операции часть была передана 158-й стрелковой дивизии 39-й армии и подчинялась сперва полковнику Безуглому, затем полковнику Кондратенко.
Тогда же в 158-ю дивизию прибыл Блохин. Они делали одну и ту же работу, но Будницкий – профессионал, кадровый военный, специалист по понтонам, которых у армии в тот момент не было. Блохин работал исключительно по минам и объездам: обезвреживал вслепую, в полной темноте, и полз дальше, радуясь, что повезло. Действовали саперы только ночью. В обороне ставили минные заграждения – не десятки и сотни, а тысячи мин. В наступлении разминировали, стараясь разгадать хитрости врага, натыкаясь порой на незнакомые конструкции.
Главная задача штурмовых саперных подразделений – создание проходов для войск. Саперы шли впереди и проделывали бреши, а вслед за ними, не отступая ни на сантиметр от проложенного маршрута, двигались танки, артиллерия, пехота.
В первый год войны саперы вооружались автоматами и надевали на себя восьмикилограммовый бронированный панцирь. К лету 1943-го, когда Блохин пришел воевать, они брали с собой только шанцевый инструмент, трехлинейную винтовку и мины. Начальство не возражало, если на поле боя они подбирали легкое стрелковое оружие. Вероятно, так и оказался у Блохина пистолет ТТ, который не полагался ему по званию. Спасая мост, он очень эффективно отстреливался им от немцев, а много лет спустя передал в Витебский областной краеведческий музей.
Наконец, настало время решительных действий. Подготовка к штурму Витебска развернулась с первых дней июня 1944 года. Быстро оценив обстановку, Людников пришел к выводу, что солдаты и офицеры плохо знают расположение огневых точек противника. По его приказу разведгруппы 158-й дивизии стали активно совершать вылазки в район Бабиничей и нынешнего микрорайона Руба. Каждую ночь ребята Блохина с ювелирной точностью и скрытностью готовили для них проходы.
Тем временем армия день и ночь занималась боевой подготовкой. Новый командарм постоянно подкидывал подчиненным сложные задачки, экзаменовал как школьников. Не знаете, не умеете, не понимаете – неуд! Но к саперам претензий не было. С особым вниманием наблюдали они за тем, как немцы лихорадочно, но основательно готовятся к обороне.
Напряжение росло. С нашей стороны началась артподготовка и поступил приказ командарма: «В ночь на 19.6.44 г. начать устройство проходов в заграждениях своих и противника, приняв строжайшие меры маскировки. Группы разграждения надежно обеспечивать огнем. Сделанные проходы в последующем держать под особым наблюдением огнем, не допуская их распознавания и использования противником. Проходы в проволоке делать в ночь под „Ч», предварительно проделав все необходимые подготовительные работы».
К планам никто, кроме командарма, доступа не имел. Для успеха было крайне важно, чтобы наступление наших войск стало для гитлеровцев сюрпризом. Судя по свидетельствам пленных генералов, так и вышло, и заслуга саперов здесь не на последнем месте. Они секретно устроили 67 проходов в минных полях и 85 в проволочных заграждениях. Одновременно при устройстве наступательного плацдарма установили 133 тысячи (!) различных мин.
Длина траншей, вырытых пехотинцами, составляла 124 километра, ходов сообщения – 44 километра. Инженерные сооружения строились с таким расчетом, чтобы можно было «заряжать» солдат на передовую с расстояния пять километров от линии фронта. Так что не на одном энтузиазме и не одними танками побеждали наши войска. Доскональное стратегическое планирование, точный инженерный расчет, пунктуальность и требовательность – веские слагаемые успеха.
Наступило 23 июня 1944 года – первый день Витебско-Оршанской наступательной операции. Ночью прошел небольшой дождь, но это не помешало нашей артиллерии в 6:10 утра начать мощную двухчасовую огневую подготовку, а саперам и пехоте под ее прикрытием выдвинуться вперед. Словно по взмаху палочки невидимого дирижера подразделения одно за другим вступали в бой. По словам Людникова, соотношение сил было почти равным, а по некоторым элементам соотношения противник даже имел перевес. Но советские войска одну за другой преодолели четыре линии вражеских укреплений. Из них четвертая, опоясывавшая город, включала в себя целую систему бетонированных сооружений, казалась полностью неприступной, но не в этот раз.
Во второй половине дня 24 июня немцы подожгли Витебск, и наступление, и без того опережавшее график на два дня, стало еще стремительнее.
Из донесений разведки он знал, что Новый мост – единственный оставшийся в Витебске. Оккупанты его берегли, даже отремонтировали деревянную эстакаду на левом берегу, пострадавшую в 1941-м. Теперь они приговорили его к уничтожению. Людников это чувствовал кожей. Смотрел и понимал: с минуты на минуту мост взорвут. Наплавного же у наших не было. Значит, опять вся надежда на пловцов, деревянные лодки и поплавки из плащ-палаток и соломы? А как перевезти артиллерию, танки? Река полноводная, широкая… Наступление наших войск наверняка бы затормозилось, а то и вовсе заглохло.
Пока командарм лихорадочно просчитывал, как упредить замыслы врага, старший сержант Федор Блохин, выполняя боевую задачу, с группой бойцов пробирался к реке. Дальше все развертывалось, как в голливудском кино. Уничтожив в ближнем бою семерых гитлеровцев, Федор Тимофеевич первым ворвался на мост и, рискуя жизнью, за две минуты до взрыва перерезал бикфордов шнур, чем обеспечил занятие Витебска нашими войсками, создав условия для дальнейшего успешного ведения наступательных действий наших частей. Об этом записано в представлении Блохина к званию Героя Советского Союза.
В составе родной 158-й стрелковой дивизии путь Федора Блохина лежал на Бешенковичи, Лепель, Докшицы, Поставы, литовский Укмерге… Его наградили орденом «Красная звезда», а в марте 1945-го – званием Героя Советского Союза и полагавшимся к нему орденом Ленина. Дважды был ранен, один раз легко, другой тяжело. Войну окончил в Штеттине, нынешний Щецин на северо-западе Польши. Дивизию перебросили на Дальневосточный фронт.
Город сделал все, чтобы увековечить имя Блохина. На реконструированном Новом мосту и на улице 7-я Куйбышева 7 ноября 1959 года появились мемориальные доски.
Сохранилась фотография Федора Тимофеевича у этой доски. Считают, что снимок сделан в день двадцатилетия подвига, 26 июня 1964 года, когда Блохин одним из первых удостоился звания «Почетный гражданин города Витебска». Но никаких доказательств того, что фото сделано именно в том году, нет. Собственно, нет и доказательств, что герой тогда приезжал.