Кривые дорожки предателей

25 июня 1962 года управлением Ко­митета государственной безопасности при Совете Министров БССР по Витеб­ской области было возбуждено уголов­ное дело по признакам статьи 61 Уго­ловного кодекса БССР против бывшего полицейского, активного пособника не­мецких оккупантов в годы войны Аршака Габарашвили.

Название этой статьи — «Измена ро­дине». Относится она к части I — «Осо­бо опасные государственные престу­пления».

В процессе расследования были по­лучены доказательства, что вместе с Га­барашвили совершали преступления его сослуживцы по полиции (то есть те, кого в народе до сих пор презрительно назы­вают полицаями) — Бронислав Кветин- ский, Леонид Мамчур и Герасим Доста. Этот полицейско-фашистский квартет и сел одной компанией на скамью под­судимых.

Причем Доста уже был осужден в апреле 1946 года военным трибуналом Кишиневского гарнизона на 20 лет лише­ния свободы — за службу у оккупантов. Однако спустя неполных 10 лет освобо­жден из заключения по Указу Президиу­ма Верховного Совета СССР от 17 сен­тября 1955 года.

Учитывая вновь выявленные обстоя­тельства, Военная коллегия Верховного суда СССР приговор в отношении Доста отменила, а его уголовное дело, подле­жащее дальнейшему расследованию, объединило с делом всей вышеуказан­ной компании.

Следствием установлено, что Мамчур, Доста и Габарашвили, являясь военнос­лужащими Красной армии, в начале Вели­кой Отечественной войны попали к нем­цам в плен и перешли на сторону врага.

Мамчур стал предателем Родины ле­том 1941 года: изъявив желание работать на немцев, был освобожден из лагеря для военнопленных и назначен бурго­мистром Лукомльской волостной управы Чашникского района Витебской области. Спасаясь от справедливого возмездия со стороны партизан, бежал в Лепель, где с конца 1941-го до осени 1942-го слу­жил рядовым полицейским. После чего перешел в немецкую автотранспортную часть «Штрало», где был шофером вна­чале в Лепеле, затем в Орше и Полоцке вплоть до изгнания оккупантов с бело­русской земли.

Доста и Габарашвили, находясь в ла­гере для военнопленных, также изъяви­ли желание работать на немцев: первый — осенью 1941-го, второй — в начале 1942 года добровольно пошли служить в лепельскую полицию. Были рядовыми, затем унтер-офицерами, а в 1944-м До­ста назначили начальником группы поли­цейских. Бежали вместе с отступавши­ми немцами в Германию, где работали на железной дороге до прихода советских войск. При репатриации Габарашвили удалось скрыть факты своих злодеяний.

И наконец Кветинский Бронислав Ива­нович, с 1940 года — кандидат в члены ВКП(б), между прочим. Накануне гитле­ровского нашествия был рабочим спи­чечной фабрики в Борисове. Во время оккупации проживал у матери на хуто­ре Березовый Остров Лепельского рай­она, откуда родом. Затем, когда нем­цы сожгли его дом, перебрался к сестре в Лепель. В июле 1944-го… призван в ряды Красной армии. Участвовал в боях с немецко-фашистскими захватчиками и японцами на Дальнем Востоке. Награж­ден медалями «За отвагу», «За победу над Германией в Великой Отечествен­ной войне 1941-1945 гг.», «За победу над Японией». После демобилизации в мае 1946-го проживал в Каунасе. Правда, был приговорен за хищение социалисти­ческой собственности к 4 годам исправи­тельно-трудовой колонии, где и был аре­стован за год до освобождения — после того, как стало известно, что в конце 1941 года Кветинский предал Родину, добро­вольно поступив на службу к немецким оккупантам в полицию Лепеля.

Грабили, истязали и убивали

Показания свидетелей из числа мир­ных граждан, уцелевших во время фаши­стского террора, самих подозреваемых в измене Родине, которые рассказывали следствию и суду друг о друге, призна­ния изменников под гнетом неопровер­жимых улик — все это позволило пред­ставить суду достаточно полную картину злодеяний, чтобы вынести приговор.

Эти четверо не только стояли в оце­плении, пока другие нацисты творили страшное, но и сами активно расстре­ливали и истязали — даже тогда, когда в этом не было ни логики, ни формаль­ной надобности.

С непосредственным участием До­ста в Ушачском районе 10 октября 1942 года в деревне Жары было расстреляно 63 мирных жителя, в том числе 27 жен­щин и 7 детей, сожжено 47 домов, раз­граблено имущество сельчан.

25 ноября 1942-го полицаи под руко­водством Доста вместе с немецкими ка­рателями в деревне Белое расстреляли 26 местных жителей, включая 11 женщин и 6 детей, сожгли 5 домов. Доста лично расстреливал людей, избивал их при до­просах, выпытывая о связях с партиза­нами, сжег один дом. Этих несчастных людей перед смертью каратели согнали в один из домов, пытали, а потом убива­ли. Дом сожгли вместе с трупами.

В 1942-1944 годах Доста шесть раз конвоировал советских граждан на рас­стрел, который производился на окраине Лепеля. Участвовал в боевых операциях против партизан, арестовывал и конво­ировал советских граждан, добывал све­дения о партизанских отрядах и тех, кто имел с ними связь, с тем чтобы пере­дать эту информацию СД (так называе­мая служба безопасности).

В Жарах и Белом усердствовал и Га- барашивили, который также лично рас­стреливал и истязал советских людей. В разное время в 1942-1943 годах Габа­рашвили пять раз вместе с другими ка­рателями вывозил на расстрел группы мирных жителей, убивал их лично, а так­же истязал советских патриотов в немец­кой тюрьме в Лепеле.

В Жарах оставил следы своих сапог и Кветинский, а в Белом он принимал не­посредственное участие в пытках и рас­стрелах. В феврале 1942-го участвовал в массовой расправе карателей над ев­рейским населением Лепеля.

И Кветинский, и Габарашвили были в числе тех полицаев, кто участвовал в выездах на боевые операции против партизан.

По локоть в крови и руки бывшего бур­гомистра волостной управы. Например, летом 1942 года в Ушачах Мамчур лично расстрелял жительниц деревни Вороничи Латышеву и Ошарину, заподозренных им в связях с партизанами.

Летом 1942-го Доста и Габарашвили с отрядом других полицейских выезжали на засаду против партизан в Лепельском районе. Были арестованы три местных жителя. При допросе их пытали; одно­го из них Габарашвили избивал плетью.

Зимой 1942-1943 годов каратели вывезли из лепельской тюрьмы за го­род, в район так называемых «песков», и расстреляли 5 советских граждан, по­дозреваемых в связях с партизанами. По одному человеку убили лично Доста и Габарашвили. В другой раз «на песках» были убиты 6 человек, в том числе жен­щина с ребенком, — при непосредствен­ном участии Габарашвили.

Осенью 1942 года Доста, Габарашви­ли и Кветинский, прочие полицаи и нем­цы из лепельского подразделения СД арестовали 12 советских граждан, в том числе отца партизана Азарёнка из де­ревни Веребки, людей по фамилии Веребчуки, вывезли их на окраину Лепеля, за ветлечебницу, и всех расстреляли. В этот раз Доста подводил арестованных к яме, а Кветинский и Габарашвили воз­ле этой самой вырытой ямы непосред­ственно нажимали на курок своих винто­вок. В материалах следствия указано, что «расстреливали лично».

Тогда же, осенью 1942-го, Доста, Га­барашвили и Кветинский увезли из СД на «пески» группу из 12 советских граж­дан, включая военнопленного врача Да­вида Вардасанидзе. Все они были рас­стреляны.

28 февраля 1942 года немцы и поли­цаи в районе деревни Черноручье унич­тожили более 800 советских граждан еврейской национальности из Лепеля и Лепельского района. Доста был стар­шим группы полицейских, Кветинский стоял в оцеплении. Габарашвили, кстати, имел привыч­ку снимать верхнюю одежду с того чело­века, которого через минуту собирался убить.

говорящий эпизод. Летом 1942-го полицаи, включая Доста и Мамчура, грабили деревни Лепельско­го района. В одном из населенных пун­ктов они заметили незнакомого мужчину, который убегал в сторону леса. Мамчур догнал его верхом на лошади, достал ма­узер и застрелил.

Награды изъять, приговор оставить в силе

На протяжении всей Великой Отече­ственной войны, с первых ее дней и до последних, солдаты, офицеры и гене­ралы Красной армии, партизаны и под­польщики проявляли беспримерный массовый героизм. Были, к сожалению, и те, кто в силу разных причин оказывал­ся в немецком плену. Тот же Доста, на­пример, перед началом войны был кур­сантом минометного училища, которое находилось рядом с Лепелем. С его слов вскоре после вторжения фашистов лич­ный состав училища пытался мелкими группами пробиться из окружения на восток. В районе Бочейково Доста по­пал в плен и до сентября 1941-го (то есть до момента своего предательства) на­ходился в лепельском лагере для воен­нопленных. Прочитав автобиографиче­скую повесть Константина Воробьева «Это мы, Господи!», можно понять, что ад — детские забавы по сравнению с не­мецким пленом для советского бойца.

Но далее — вопрос мужества и нрав­ственного выбора. Выбери ад и даже смерть! Но только не предательство. На допросе Доста спросили, почему до­бровольно пошел служить врагу. Он от­ветил: «Поверил в непобедимость не­мецко-фашистских войск». А с такой «верой» у человека один путь: быть вин­тиком нацистской махины, или просто предателем, убийцей и патологиче­ским садистом. И назад уже дороги нет.

«Я тоже избил одного мужчину. В этот раз я расстрелял одного муж­чину, остальных расстреляли немцы. Арестованных в первой половине дома допрашивали и избивали, а затем вы­водили во вторую половину дома и там расстреливали. Я лично ударил ру­кой арестованного 2 раза, а затем вы­вел этого человека во вторую полови­ну дома и там расстрелял», — говорил на суде Доста.

Все четверо пытались убедить суд, что они — не столько преступники, сколько жертвы обстоятельств. Мол, убивал, но только чуть-чуть, и то по приказу немцев и своего полицейского начальства; не мог ведь не избивать и не убивать, ина­че заподозрили бы. в нелояльности, не­надежности и тому подобное. И на ло­шади с маузером скакал за убегающим человеком типа совсем не для того, что­бы по-холуйски выслужиться перед гер­манскими хозяевами.

Военный трибунал Белорусского во­енного округа 23 марта 1963 года при­говорил Герасима Доста, Аршака Га­барашвили, Бронислава Кветинского и Леонида Мамчура к лишению свобо­ды в исправительно-трудовой колонии строгого режима: Доста и Габарашвили.