Преамбула обвинительного заключения по уголовному делу, о котором пойдет речь, имеет историческое значение. В наши дни, когда перед мировым сообществом со всей остротой поставлен вопрос о признании геноцида белорусского народа в годы Великой Отечественной войны, а в ряде стран с вопиющим цинизмом пытаются попрать историческую справедливость, эти строки юридического документа приобретают особый смысл. Их контекст, без преувеличения, планетарного масштаба.
«Человечество никогда не забудет чудовищные преступления гитлеровского режима. Нацистские военные преступники, ввергнувшие мир в катастрофу Второй мировой войны, на оккупированных территориях Европы, в том числе и Белоруссии, организовали разветвленную сеть человекоистребления» – такими словами начинается обвинительное заключение от 9 октября 1979 года следственного отделения управления Комитета государственной безопасности БССР по Витебской области в уголовном деле одного из предателей Родины.
Шайка гитлеровских разбойников, возомнивших себя высшей расой, говорится в документе, уничтожала города и села, истребляла мирное население во имя осуществления бредовой идеи господства над всем миром. В системе фашистского режима гитлеровской Германии, проводившего эту человеконенавистническую политику, важная роль отводилась полицейским формированиям.
Благонамеренный гражданин
В городе Георгиевске Ставропольского края по улице Советской, в доме № 53, проживал некогда Василий Иванович Левоненко, вполне законопослушный гражданин СССР. Звезд с неба не хватал, однако же пользу стране и людям, несомненно, приносил. Родом Василий Иванович из деревни Грибали Городокского района. Ничего удивительного. Вспомним известные строки одной из замечательных патриотических песен тех времен: «Мой адрес – не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз». Многие представители братских народов многонационального государства бросили якорь в Беларуси и, в свою очередь, немало белорусов выбрали местом постоянного проживание другие уголки великой державы.
Василий Иванович был ветераном Великой Отечественной войны! В боевых действиях с фашистскими людоедами, правда, участия не успел принять, так как его призвали в ряды Красной армии в марте 1945 года. Прослужил до мая 1946-го.
С глубоким почтением относились и относятся все поколения наших людей к защитникам Родины, которые так или иначе имеют отношение к Великой Победе. Вот и Василий Иванович был награжден несколькими юбилейными медалями, в том числе посвященных 20-летию и 30-летию Победы.
Работал Василий Иванович бригадиром слесарей весьма серьезного предприятия – Георгиевского ордена Трудового Красного Знамени арматурного завода имени В. И. Ленина. За доблестный труд наградили Василия Ивановича Почетной грамотой Верховного Совета РСФСР! Добросовестный и высококвалифицированный слесарь, которому доверяют все самые сложные работы, – вот как о нем отзывалось заводское начальство. Неоднократно был отмечен знаком победителя социалистического соревнования и денежными премиями. Его имя заносилось в Книгу почета предприятия и на Доску почета ремонтно-механического цеха. Василий Иванович охотно передавал богатый опыт молодым рабочим, в общественной жизни завода принимал самое активное участие. Да вот и жена товарища Левоненко утверждала: никогда с ней грубым не был, спиртным не злоупотребляет, а детей своих воспитывает в духе патриотизма, прививает им трудолюбие.
Несколько раз жена предлагала Василию Ивановичу съездить на малую родину, повидаться с родственниками. Но тот все время отнекивался: мол, никого уже не осталось в живых и навещать некого.
Громом среди ясного неба стало известие о том, что за маской добропорядочности Левоненко скрывается его истинное обличье – лицо гитлеровского холуя и фашистского зверя.
Сколько веревочке ни виться…
О беспрецедентном масштабе злодеяний немецко-фашистских захватчиков можно было судить с самого начала вражеского нашествия. В послевоенные же годы, работая с архивами и показаниями очевидцев, сотрудники госбезопасности и прокуратуры, а также профессиональные историки столкнулись с множеством фактов ужасающей жестокости, проявленной по отношению к советским людям не только самими немцами, но и разношерстной толпой коллаборантов. Наиболее презираемым и ненавистным в народе «сословием» были полицаи.
Их социальный портрет – отдельная тема для исследователя. Предателями становились в силу разных причин. Здесь и ненависть заклятых антисоветчиков, и просто трусость, и масса прочих нюансов реальных жизненных обстоятельств. Однако в любом случае не требовалось ни высшего, ни среднего, ни любого другого образования, чтобы понять, что у того, кто однажды встал на путь предательства, с каждым днем будет все меньше и меньше шансов повернуть назад. Один из полицейских командиров среднего звена во время застолья говорил подчиненным: «Мы знаем, что народ нас ненавидит. Так давайте же сегодня пить, гулять, веселиться. Завтра нам все равно головы оторвут».
Удивительным был и тот факт, что многие из бывших полицаев, которые не смогли вместе со своими гитлеровскими хозяевами сбежать от наступающей Красной армии и осесть в каких-либо странах, но сумели в суматохе первых послевоенных месяцев пройти проверку, разбрелись по всей стране и очень даже неплохо устроились в жизни. Однако уйти от возмездия, пусть и позднего, едва ли кому-то из них удалось. Разоблачив одного предателя, сотрудники госбезопасности выходили через него на других. Основным источником информации по каждому делу были десятки очевидцев. Их показания сверялись с архивными документами.
2 июля 1979 года следственное отделение УКГБ БССР по Витебской области вынесло постановлении о привлечении Василия Левоненко к уголовной ответственности.
Перед войной он работал в Орше – вначале помощником машиниста паровоза, затем слесарем в том же паровозном депо. В июле 1941 года был назначен начальником состава, который должен был эвакуировать на восток цветной металл. Где-то в районе Смоленска, со слов обвиняемого, был пленен немецким десантом, в результате чего попал в лагерь для военнопленных. (Город на Днепре фашисты захватили 16 июля 1941 года, однако Смоленское сражение, похоронившее надежды Гитлера на блицкриг, продолжалось до 10 сентября).
Двадцатилетнему Левоненко удалось бежать из лагеря. И отправился он не на восток, чтобы служить в Красной армии, например, в тех же железнодорожных войсках, а в Городок, где проживал его отец.
В первых числах сентября 1941-го Левоненко добровольно поступил на службу в Городокскую районную полицию. Был рядовым, на чем он настаивал во время следствия, а затем – командиром отделения. Служил под началом небезызвестного Анатолия Мордика, которого в августе 1959 года коллегия Витебского областного суда приговорила к расстрелу – за измену Родине и кровавые злодеяния.
Осенью 1943-го Левоненко в составе Городокской полиции отступил под ударами Красной армии в Литву. В конце 1944 года полицаев разоружили и отправили в Германию, где Левоненко работал в пожарной команде, затем на заводе. Там его как бы и освободили от фашистского порабощения советские войска. В течение двух месяцев проходил проверку. В тот момент ему удалось ускользнуть от правосудия…
Так почему же вы, гражданин Левоненко, добровольно пошли служить в полицию? А потому, отвечал он следователю, что в Городке немцы не выдавали ему паспорт. «Я считал, что без паспорта меня отправят на работы в Германию или в лагерь. Я уже побывал в лагере и знаю, какие там тяжелые условия». Тогда почему, коль скоро вы лично, как утверждаете, никого не расстреливали и не истязали, не ушли в партизаны, как это сделали некоторые другие полицейские? «А я боялся, что партизаны меня расстреляют за службу в полиции». То есть хотелось жить, да? Между прочим, десяткам советских людей, которых расстреляли непосредственно вы, гражданин Левоненко, хотелось того же самого.
Труппы расстрелянных падали в овраг
В вашем распоряжении, полицай Левоненко, – наган, нарукавная повязка, ручной пулемет. Классика жанра, установленная по многочисленным свидетельским показаниям.
28 апреля 1942 года у карьера возле деревни Новый Болецк Городокского района полицаи отконвоировали к месту расправы и расстреляли 12 советских патриотов, в том числе Елену Баранову, Станислава Барановского, Анатолия Сизова. На счету Левоненко две жертвы (на самом деле, может, и больше, но «записываем в актив» только то, что подтвердили свидетели).
Летом 1942-го в урочище «Воробьевы горы» близ Городка полицаи расстреляли 25 арестованных мужчин и женщин, подозреваемых в связях с партизанами. Левоненко лично застрелил из нагана двух арестованных, а третьего, мужчину, который пытался бежать, прошил пулеметной очередью.
Вскоре на том же месте Левоненко и его подельники уничтожили, по разным данным свидетелей, от 8 до 10 советских патриотов, в том числе Александра Семёнова. Левоненко стрелял в обреченных из пулемета. А за минуту до расправы снова один из мужчин пытался бежать, и опять пулемет в руках Левоненко сработал четко.
В один из летних дней 1942-го, судя по свидетельским показаниям, Левоненко свой личный счет не пополнил: только конвоировал арестованных и стоял в оцеплении, а убили 10 женщин и одного мужчину за связь с партизанами другие полицаи. Зато осенью того же года «пулеметчик» снова отличился. В Городке на телеграфных столбах на пересечении Витебского шоссе и улицы Пролетарской полицаи повесили советских патриотов – Надежду Павловну Острейко и двух мужчин. Когда казнили женщину и первого мужчину, Левоненко подтянул на себя конец перекинутой через перекладину веревки, осуществляя удушение обреченных. В момент казни второго мужчины выбил из-под его ног табуретку.
В декабре 1942 года, когда был лютый мороз, во дворе здания жандармерии в Городке Мордик, Левоненко и их подельники истязали советского партизана Макара Блинчикова, раздетого до нательного белья. Они обливали Макара Марковича водой и держали его на морозе, требуя сведений об отряде и подпольщиках. Не добившись ничего, полицаи повесили мужественного патриота.
В зиму с 1942-го на 1943-го картина повторилась. В Городке во дворе полиции Левоненко и его дружки пытали еще одного партизана: несколько раз обливали водой, держали на морозе в одном белье, давали прийти в себя и отогреться, снова выводили на улицу и обливали водой. Затем повесили. Установлено точно, что в моменты истязания Левоненко с наганом в руке охранял обреченного.
«Я только конвоировал и в оцеплении стоял. Истязали, расстреливали и вешали людей другие полицейские», – твердил Левоненко на предварительном следствии и в суде. То есть несколько десятков свидетелей как бы сговорились, чтобы очернить данного отдельно взятого полицая.
Например, свидетель Ольга Зайцева утверждала, что Левоненко участвовал в конвоировании и расстреле за деревней Новый Болецк трех мужчин и трех девушек – советских разведчиц.
А вот показания бывшего полицейского Фомина, привлеченного к уголовной ответственности: «Я видел, как Левоненко, Дудак, Каранкевич, Леонов, Мордик, Михайлов и еще примерно 3 полицейских брали из автомашины по одному арестованному, подводили к краю оврага и сзади в упор из кабурного оружия расстреливали. Трупы расстрелянных падали в овраг. Я видел, что Левоненко лично расстрелял не менее двух обреченных».
«Советское государство неизменно исходит из общепризнанных норм международного права о необходимости наказания лиц, виновных в преступлениях против мира и человечности и военных преступлениях, где бы и как долго они не укрывались от правосудия», – говорится в обвинительном заключении.
Судебная коллегия по уголовным делам Витебского областного суда 16 ноября 1979 года за измену Родине, истязания и убийства советских граждан приговорила Левоненко к расстрелу.
Иными словами, такое преступление, как геноцид белорусского народа, осуществленный с участием полицаев типа Левоненко, не имеет срока давности. И это нормы международного права.